Календарь новостей

ПнВтСрЧтПтСбВс
     2
8910
1617
3031
             


 1234567890

Старый альбом

Анатолий Кирпичников: «Когда что-то ищешь, обязательно найдешь»

17.08.2016 18:19

15 августа Ленинградская область отметила памятную дату – День Старой Ладоги – первой столицы Руси. В этом году исполняется 900 лет со времени постройки каменной Староладожской крепости.

Человеком, имя которого прочно ассоциируется со Старой Ладогой, был и остается научный руководитель Староладожской археологической экспедиции, заведующий отделом славяно-финской археологии Института истории материальной культуры РАН, председатель комиссии по историческому, духовному и культурному наследию областной Общественной палаты, почетный гражданин Ленинградской области, доктор исторических наук Анатолий КИРПИЧНИКОВ. Раскопками в Старой Ладоге он занимается с 1972 года, и благодаря его трудам это место стало известно по всей России и далеко за ее пределами. 

Сегодня Анатолий Николаевич – гость рубрики «Старый альбом», посвященной 25-летнему юбилею газеты «Вести», где наши собеседники делятся своими мыслями, переживаниями и рассказывают о главных событиях своей жизни за прошедшие четверть века. Он рассказал нам, в частности, о том, как с помощью телефона выпрашивал деньги на раскопки, о «пищевой связи» со своим котом и о вяленых в масле помидорах.


– Анатолий Николаевич, с какими чувствами вы вспоминаете начало 1990-х годов? О чем вы мечтали в то время? Какие цели ставили перед собой?

– В девяностые годы я являлся начальником Староладожской археологической экспедиции и работал в Институте истории материальной культуры РАН, где служу уже больше 60 лет.

В то переломное время моей задачей и моими мечтаниями было организовать работу Отдела славяно-финской археологии, в состав которого входили 18 человек – доктора и кандидаты наук. Они вели раскопки в разных местах, но, по понятным причинам, деньги на эту работу в 90-е годы почти исчезли. Возникшие трудности вызвали определенную тревогу в научном сообществе, но наш институт и отдел продолжал работать, были новые археологические открытия, выходили публикации. Археологическая наука продолжала развиваться.

– И раскопки в Старой Ладоге не прерывались?

– Нет, Старая Ладога ни на год не прекращала давать новые материалы, приносить открытия. Так как Академия наук перестала финансировать наши раскопки, нужно было самому добывать деньги – искать инвесторов, гранты, выпрашивать у музеев. Некоторые экспедиции закрылись, но не наша. Я как ее руководитель висел по четыре месяца на телефоне, и всегда деньги находил.

Такая непрерывность научной работы дала свои плоды. Вы посмотрите, ведь Старая Ладога из захолустного села, где центром культуры был пивной ларек-«чепок», сегодня превратилась в культурно-исторический центр страны. К слову, пивная точка в конце прошлого века работала прямо напротив исторической крепости, там всегда выстраивалась очередь реставраторов, ну, и я пристраивался. Все знали, что пиво разбавлено водой. И я это знал. Однако все стояли и боялись – лишь бы бочка не кончилась. Такие были времена. И вот, благодаря археологии, огромному количеству находок (более 40 тысяч с 1972 года), которые переданы в созданный по нашей инициативе Староладожский музей-заповедник, это село, бывшее некогда первой столицей Руси, приобрело новый облик. Именно археология подняла интерес к этому чарующему месту со множеством памятников архитектуры. Старую Ладогу стали замечать, о ней стали писать, сюда потянулись иностранные туристы. Ладожская земля – до сих пор во многом невостребованный подземный музей, здесь под ногами – ценности разных народов: славян, финнов, скандинавов, арабов, западных кочевников и других.

 


Раскапывая прошлое, археологи меняют настоящее и помогают лучше понять историю людям будущего

– Археологи почувствовали, что в 90-е годы ослабло идеологическое давление?

– Это давление на археологию всегда почти не распространялось, но отдельные люди его, конечно, ощущали. Лично я всегда тяготился идеологическими шорами коммунистов, хотя какое-то время состоял в компартии. Мне сказали: «Если не вступишь в партию, не будешь никаким ты завотделом».

Тем не менее в среде археологов существовала определенная свобода, мы ведь, по большому счету, не имели отношения ни к истории КПСС, ни к социальным отношениям. Новости о переменах в стране поначалу восприняли с вдохновением, но потом увидели, что все пошло, мягко говоря, не совсем так, как граждане себе представляли. И все равно жить было, хотя и противоречиво, но интересно.

– Если бы можно было отмотать жизнь назад, в 90-е годы, что бы вы изменили в ней?

– Вы знаете, можно было многое поменять с точки зрения идеологического, партийно-политического вмешательства, но оно само стало меняться на глазах – стали реабилитировать «врагов народа», люди узнавали правду о репрессиях, о многом перестали говорить шепотом.

У меня такое впечатление, что предшествующий XX век во многом был потерян для России, для ее культуры. Конечно, было много положительного – бесплатное медобслуживание, образование, но и многое было сделано с ошибками. Было бы хорошо, с моей точки зрения, если бы Октябрьская революция, которая перевернула все вверх дном, была какая-то другая. Чтобы она не коробила культуру, чтобы не взрывали церкви, не уничтожали культурное наследие, не относились к нему пренебрежительно, не искали везде буржуазные корни. Сейчас мы опять возвращаемся к нормальным людским отношениям. В музеи уже не приходят, чтобы выискивать идеологические ошибки. Вернулось более-менее нормальное культурное движение и развитие. Оглядываясь назад, думаешь: может быть, ты рано родился или, наоборот, поздно. Ну, что выпало, то выпало. Все-таки у России великая история – такая, какая дана нам.


17 августа 2004 года, День Старой Ладоги. Анатолий Кирпичников показывает уникальные находки археологов в древней столице Руси гостю из столицы современной – Президенту России Владимиру Путину

– Какие годы из прошедших 25 вы считаете лучшими в вашей жизни?

– Мои годы все были в одном ритме. Я не могу какие-то из них выделить отдельно. Было время, когда у меня выходили книги, – прекрасное время. Мне удалось опубликовать в общей сложности 740 печатных работ. Основные труды я посвятил истории русского оружия, и они, как ни странно, не устарели до сих пор. Более того, я никогда не мог себе представить, что мои книги станут использовать не только ученые, но и реконструкторы битв, которые на основании сделанных мною описаний изготовляли мечи, шлемы, кольчуги – в близком приближении к подлинникам. Эти книги помогли многим молодым людям найти свое интересное и по-хорошему азартное дело. Поэтому годы, когда выходили (и публикуются ныне) мои книги и статьи, я считаю плодотворными.

– Что такое, по-вашему, счастье? Возникает ли у вас ощущение счастья, когда в работе удается решить какую-то сложную задачу? Или это чувство вообще с работой не связано? Тогда с чем?

– Счастье – это когда работа приносит человеку удовлетворение. Когда он понимает, что не зря живет. Это не значит, что нужно камни таскать, рыть канавы и все такое прочее – я имею в виду труд как главный интерес в жизни, стержень. Если его нет, то жизнь теряет смысл.

Лично для меня счастье связано с археологическими находками, новыми открытиями, которые важны для культуры. Я человек увлекающийся. Были на моем пути и некоторые сбои, но они меня не остановили. Приведу пример. В 1953 году я пришел работать в Артиллерийский исторический музей. Сначала младшим научным сотрудником, потом стал хранителем фондов. И нас с моим покойным другом Игорем Николаевичем Хлопиным захватила юношеская идея – поехать в Кирилло-Белозерский монастырь, на Вологодчину, и отыскать оружейную палату, где находилось 8 тысяч предметов оружия XVII века. Мы думали, что сделаем великое открытие! Нашли место, где была эта палата, стали копать, но нашли только несколько ржавых карабинных стволов и ядра. Испытали большое разочарование.

Другая история – более удачная. Занимаясь поздним Средневековьем, я обнаружил, что голландский путешественник Николаас Витсен в 1664 году ездил в Москву и рисовал какие-то рисунки, но никто не знает, где они. Оказалось, что они находятся в Национальной библиотеке Австрии, в Вене. Я стал туда писать. В конце концов мне прислали снимки этих рисунков, и я поехал по следам Витсена – в Москву, Торжок, Новгород, Псков, в разные монастыри, находил точки, откуда художник рисовал. Мне это доставляло огромное удовлетворение – такой полет через века в неизвестность, который вдруг оживлял давно ушедшее. Потом я опубликовал книгу о путешествии Витсена по России.

– Что для вас самое главное в жизни?

– Главное в жизни для меня – это поиск, труд, попытка найти что-то новое, неизвестное, обобщить сведения источников. Часто, когда смотришь на находку своими глазами, замечаешь какие-то новые характеристики, которые противоречат общепринятым представлениям. Иногда обнаруживаешь абсолютную новость. Такие одухотворенные моменты для меня всегда очень важны.

– А какие качества вы цените в людях?

– Порядочность, честность, заинтересованность, неравнодушие к явлениям жизни. Еще – выдержка, толерантность. Хотя эти качества немного идеализированы – человека, сочетающего все их одновременно, трудно найти.

– Кого вы считаете своим другом? Много ли у вас настоящих друзей?

– Понимаете, поскольку я уже в некотором возрасте, то часть моих друзей, школьных и университетских в том числе, ушла из жизни. Так что сейчас мои друзья – это сотрудники моего отдела – 18 человек. Я могу в некоторые моменты их любить или не любить, но никогда не повышаю голоса. Могу с гордостью сказать – за все годы работы отдела, что невероятно, у нас не было ни одного скандала.

– Сталкивались ли вы с предательством, когда человек, которого вы считали своим другом, в трудный момент бросал вас?

– Сталкивался. Не буду называть имен. Я так заботился об этом человеке, прописал на своей жилплощади, всячески помогал. А потом он стал не то чтобы открыто предавать, а поносить меня, говорить, что я не даю ему хода. Думаю, что такое поведение было связано с его повышенной самовлюбленностью. Или с завистью. Был еще один коллега по экспедиции – замечательный, вместе работали и выпивали, а потом он написал отвратительную статью, уверяя, что все мои труды – сплошная мифология. Я страшно удивился, ответил, конечно, ему. Сейчас стараюсь обходить его стороной.

– Каков ваш секрет успеха? Что нужно человеку для того, чтобы достичь желаемой цели?

– Секрет успеха – это труд, увлеченность любимым делом, неравнодушие. Я ведь не только кабинетный ученый, а пытаюсь еще в какой-то мере служить общественности. Возглавляю Общество охраны памятников, Комиссию по культурному, духовному и историческому развитию Общественной палаты Ленобласти, вхожу в президиум Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Такая загруженность дает полноту ощущений, полноту жизни.

 

- Какие события вашей жизни вы могли бы оценить, как подарок судьбы? Часто ли судьба дарит вам подарки, и с чем это связано?

– Да, конечно, подарки были. Когда что-то ищешь, обязательно найдешь. Мой девиз – если можно что-то сделать, то надо делать, и тогда обнаруживаются драгоценности. Например, занимаясь XVI-XVII веками, мы с Игорем Николаевичем Хлопиным дотянулись до строительного архива Кирилло-Белозерского монастыря. Правительство Алексея Михайловича задумало в глухих вологодских лесах построить убежище на случай восстаний в Москве. Дали монастырю громадные деньги на возведение крепости. И мы нашли 44 книги городового каменного дела, частично их опубликовали. Раньше у нас не было столь подробных записей о строительстве XVII века. Конечно, это была сенсация.

И по оружию мне удавалось отыскать некоторые уникальные предметы с точки зрения мастерства, датировки, других параметров. Но все эти находки, подарки судьбы, достигались путем неустанного поиска.

– Какие моменты были самыми трудными в вашей жизни? Случалось ли, что ваш мир рушился, и земля уходила из-под ног? Как вы находили выход из таких ситуаций, что помогало вам удержаться на плаву?

– В жизни каждого человека бывают такие моменты. Когда в 1943 году немцы убили мою мать – Марию Ивановну Кирпичникову, у меня в душе все оборвалось. Во время блокады она спасла меня и отца. Представьте себе, даже в блокаду существовал черный рынок. Мама продала все, что только можно было продать – лишь бы добыть кусок хлеба. Благодаря этому я не помер и сижу сейчас за этим столом. А сама она не спаслась. Мама работала на одном из военных заводов Ленинграда. Пошла на обед, рядом разорвался снаряд, ее изрешетило. Немцы тогда совершенно людоедски обстреливали город, чтобы убить как можно больше мирных людей. Умерла она на операционном столе. Мне тогда было 12 лет. Я увидел маму мертвой, для меня это был страшный, обвальный момент. Похоронили ее на Богословском кладбище. Удержаться на плаву мне тогда помог отец, который работал инженером-строителем. Но и он умер в 1952 году, и тогда я остался совершенно один. Довольно сложно было мне жить и пробиваться в жизни. Были времена, когда лакомством был репчатый лук с хлебом и подсолнечным маслом. Недавно я поставил маме памятник с надписью «Она погибла, но спасла сына и отца».

На плаву мне помогало держаться стремление выжить, что-то делать, мысль о том, что жизнь не кончена, ведь меня не убили. Я многое с годами переосмыслил. Когда началась война, я отдыхал в лагере в поселке Муравейно в Ленобласти. Приехали родители в воскресенье – и вдруг война. Я так обрадовался! Говорю родителям: «Знаете, наконец-то будут стрелять. Это интересно. А если в меня пуля попадет, то я не упаду, потому что у меня большой размер обуви. Я удержусь». Вот такие наивные мысли. Уже через два месяца после нападения немцы стояли вокруг Питера, никто этого даже предположить не мог. Никто ничего не запасал. Первые смерти от недоедания начались в ноябре 1941 года, потом они шли по нарастающей. В блокаду не топились печи, радио не работало, телефон отключился. Я понял, что впереди – какая-то другая жизнь, и, конечно, увидел истинное лицо войны.

– Анатолий Николаевич, вернемся из далекого прошлого в день сегодняшний. Как вы любите проводить свое время? Какие минуты жизни доставляют вам сейчас больше всего радости?

– Я люблю работать – в институте, дома, читать научную литературу, хотя на книги времени не хватает. Очень нравится кататься на лыжах, в феврале и марте. Я обычно катаюсь на Карельском перешейке, недалеко от Зеленогорска. Какое-то время занимался бегом, но жена запретила, сказала, бывают случаи, когда человек падает от разрыва сердца. Поэтому сейчас я сократил уровень физической нагрузки, хотя утреннюю гимнастику делаю до сих пор.

– Назовите вашу любимую книгу, фильм? Какую музыку вы любите?

– Я очень люблю русские романсы. А что касается любимой книги, она у меня одна – «Мертвые души» Гоголя. Могу больше сказать, я всю жизнь нахожусь под ее гипнозом. Настолько меня захватил сюжет, который корреспондируется и с нашим временем, что, даже смешно сказать, у меня родился... киносценарий. «Чичиков вернулся». Какой-то зал заседаний, допустим, Государственная Дума. Поднимается на кафедру человек, новый Чичиков. И говорит: «Я только что от Президента, мне даны полномочия. У нас в стране кризис. Люди умирают в областях, но точной статистики нету. Сколько умерло? Из-за этого страдает и экономика. Так что вот с этим мандатом я от имени вашего парламента обязан поехать по областям и спросить у губернаторов: «Сколько умерло людей?» Потом развертывается такой сюжет: к одному чиновнику приехал, говорит: «Иван Иванович, знаете, в Москве очень озабочены, сколько у вас умирает, мы не знаем, точных данных нет. А если вы побольше напишите, то это не страшно, потому что тогда вам побольше будут давать податей и больше платить будут». Ответ: «Конечно. Москва – город большой, там приходится иногда кому-то… что-то такое... Очевидно, вы понимаете, о чем я говорю». Новый Чичиков в нескольких губерниях говорит одно и то же с вариациями – хочет помочь губернаторам, но его цель – за взятку дать фальсифицированные данные, чтобы в Москве якобы пробить налоговое послабление для этих регионов. В итоге, этот самозванец был разоблачен.

Гоголь говорит о России, о русском характере абсолютно гениально. Сюжет можно и продолжить. Приезжает Чичиков к Манилову, а тот ему говорит: «Павел Иванович, знаете, у меня озеро, через него хорошо бы мост построить, а на мосту купцы колониальными товарами бы торговали. А по мосту бы шли барышни, навстречу им гусары с подкрученными усами». Чичиков в волнении думает: да когда же о мертвых душах-то речь пойдет? А Манилов опять: «Вы только представьте, в конце моста – башня, с которой Москву видать...» Вот такие маниловские мечтания пронизывают часто жизнь русского человека.

– Есть ли у вас домашние животные? Расскажите о них.

– Есть кот, рыжего цвета. Звать Пуша, потому что пушистый. У него есть свои индивидуальные особенности. Я просыпаюсь в 6 утра от того, что он когтями рвет спинку моего дивана. Это значит – корм давай. Иногда днем он запрыгивает на стол, ложится на груду моих бумаг, на ручки. Это означает – не уйду, пока не дашь есть. И я, конечно, даю. Такая вот между нами «пищевая связь». Вообще, я очень люблю котов и помню фразу Виктора Гюго: «Бог для того дал человеку кота, чтобы дать ему возможность гладить маленького тигра».

– Как вы относитесь к еде, какие у вас предпочтения? Интересуют ли вас модные диеты, и придерживаетесь ли вы какой-либо схемы питания?

– Честно говоря, я вкусно поесть люблю. Последние годы обожаю любую рыбу, картошку, соленые огурцы. Люблю еще одну вещь, которая мало известна – сушеные помидоры в масле. Они по всему миру теперь стали продаваться, в том числе и у нас. В стеклянных баночках, иногда на развес. На вкус они кисло-соленые. Закуска божественная!

Помидоры я люблю в любом виде, а недавно узнал, что они помогают против рака. По поводу схемы питания могу сказать одно: мой стандартный завтрак всю жизнь – творог, ложка сметаны, 1-2 грецких ореха и кофе. Все.

Строгой диеты я никогда не придерживался. Люблю овощи, винегреты, салаты. Стал меньше употреблять мяса и даже иногда его избегаю.

– Анатолий Николаевич, что связывает вас с «Вестями», и что бы вы пожелали журналистам газеты и ее читателям в канун юбилея?

– Много что связывает. «Вести» – областная газета, а я в Ленобласти всю жизнь работаю. Я копал в Старой Ладоге, в Ивангороде, в Копорье, в Ямбурге-Кингисеппе, в Кексгольме-Приозерске, в Орешке. Фактически, во всех городах-крепостях исторических у меня были раскопки, и «Вести» о них писали.

Вашим журналистам я бы пожелал больше места отводить вопросам культуры. Ныне при Губернаторе создан совет по сохранению культурного наследия, но вопросы культуры, откровенно скажу, – все еще на недостаточной высоте. Хорошо, что люди осознали простую вещь: оказывается, от культурного наследия тянется ниточка к туризму и экономическому развитию.

Туризм тоже у нас в регионе налажен не в полной мере, мы не до конца используем весь свой потенциал. Ведь в Ленобласти столько исторических памятников, и это вовсе не только скучные черепки. Говоря словами Рериха, культурное наследие нашего региона – это еще не отпитая чаша. Поэтому в газете желательно больше уделять внимания вопросам сохранения культурного наследия и развития духовности.

Важно обратить внимание на становление и развитие так называемого «Серебряного щита русских исторических городов-крепостей». Заботиться и печалиться о наших памятниках истории и культуры областной газете сам бог велел.

Автор: Михаил Козлов

Комментарии

Оставить комментарий
Подписаться на все комментарии

Старый альбом