Новости Ленинградской области

«Прощайте, родные! Угоняют нас в Германию!»

C 1 августа 1941 года по 31 декабря 1943 года деревня Чирковицы Волосовского района находилась в немецкой оккупации. Вместе с родителями ее пережил наш читатель Леонид Захаров, который сейчас живет в деревне Разметелево Всеволожского района.

Восемь десятков лет, прошедшие с того дня, как Чирковицы заняли фашисты, не стерли из памяти Леонида Николаевича то, что ему пришлось увидеть и пережить в детстве. Когда немцы пришли в деревню, ему исполнилось пять лет, а когда ее освободили советские воины, Лене уже шел восьмой год. 

«События, которые происходили перед приходом наших, больше всего запомнились, – рассказывает в письме в редакцию Леонид Захаров. – Да и бабушка Анна Тимофеевна с мамой Анастасией Антоновной и тетей Нюрой Афанасьевой (невесткой бабушки) рассказывали и поясняли, когда я задавал вопросы». 

Каждый из таких случаев остался в памяти нестираемым следом. Однажды подростки 15-17 лет собирали огнестрельное оружие, которое наши побросали при отступлении. Найденное прятали в лесу под кучей хвороста, собирались уходить к партизанам. 

«Один парень проболтался, похвастал одному мужчине, который, как говорила тетя Нюра, оказался полицаем, – вспоминает читатель. – Я видел, как немцы в черных одеждах вывели Бориса – сына тети Нюры – из избы, затолкали в черный фургон и увезли навсегда. Мои мама и бабушка целые сутки ухаживали за тетей, она теряла сознание от горя». 

Увидеть самых родных людей живыми Нюре Афанасьевой больше не пришлось – в один день ей пришли сразу две похоронки – на мужа Григория и сына Бориса. А у бабушки из пяти ушедших воевать сыновей вернулись только двое. 

«Бабушка часто проклинала фашистов, за что и поплатилась, – продолжает скорбный рассказ Леонид Николаевич. – А выдали ее внуки. Помню такой случай. Только началась война, по большой дороге (Таллинскому шоссе) идут машины, полные кузова бойцов. У дороги стоят родной брат Витя, ему было три года, и двоюродный четырехлетний Гена. Машут ручками бойцам, а те им радостно отвечают. Тем временем по дороге прогуливались несколько немецких офицеров. Наши два глупыша и кричат им: «Немцы проклятые!» Среди них оказался русский, он доложил старшему. После этого фашист ворвался в избу и набросился на бабушку, что-то крича про великую Германию – его слова переводил их русский подельник. Через некоторое время подъехал черный фургон, и бабушку забрали. Посадили в холодный погреб в Бегуницах, продержали целую неделю, но потом отпустили».

Нередко от оккупантов доставалось и маме. «Немцы каждый день заставляли женщин мести дорогу и убирать территорию за домом, асфальта у нас еще не было, – читаем дальше. – Как то раз мама не вышла на уборку, так немец ворвался в избу, стал орать и замахиваться на маму топором. Та от страха потом долгое время болела». 

Когда непрошенные немецкие «гости» установили за последним в деревне домом две огромные пушки, бабушка, в своей манере, сказала: «Готовятся отступать, проклятые». 

Весть о наступлении нашей армии односельчанам сообщила тетя Нюра. Люди плакали от счастья, когда об этом услышали. Но для многих эта радость была омрачена новой бедой. Перед приходом советских войск фашисты угнали в Германию всех жителей соседних деревень, а живущих в Чирковицах угнать не успели – сказали, что те будут очищать дорогу от снежных заносов. 

«Помню, как на большую дорогу выкатилась, запряженная двумя лошадьми, огромная немецкая телега, размером с железнодорожный вагон, – рассказывает автор письма. – В телеге находились жители деревни Буяницы. На самом верху воза сидела мамина тетя Паша с детьми, она плакала и кричала маме и бабушке: «Прощайте, родные! Угоняют нас в Германию, наверное, больше не увидимся!» Это была бабушка краеведа Константина Борисовича Ульяночкина». 

О том, что было дальше, мы расскажем в следующий раз.

Фото: pxhere

Автор: Михаил Козлов